В юности я мечтала стать полярником и дрейфовать на льдине.
Я даже написала письмо в Ленинградский университет на океанографический факультет: не помешает ли мне тот факт, что я девица, живу в Москве и совершенно не знаю физики?
Вскоре я получила ответ на официальном бланке. Там было написано одно слово:
“Помешает”.
– Не грусти, – успокаивал меня мой папа Лев. – Что тебе далась эта Арктика? Выйди во двор, сядь в сугроб, подрейфуй немного – и домой!
С тех пор я перечитала горы книг разных мудрецов, все они твердили мне об одном: надо осторожно мечтать, потому что Существование рано или поздно исполнит ВСЕ НАШИ ЖЕЛАНИЯ.
Папа! Видишь? Твоя непутевая дочь сидит на леднике Галлибрин во фьорде Магдален, где сам Баренц останавливался на пути к бессмертию и славе – всего в 575 милях от Северного полюса, и тихо поет песню, которую ты когда-то напевал, подыгрывая себе на аккордеоне:
… И-ивушка зеленая,
Над рекой склоненная,
Ты скажи, скажи, не тая,
Где-е любо-овь моя?
Три Амудсена
С Лёней Тишковым мы встретились тридцать лет назад. Мне радостно сообщили, что есть один парень, очень похожий на тебя – такой же длинноносый и большеглазый, с мужественным подбородком, крутым отвесным лбом, и брови у него, как и у тебя – дугой, сурово сросшиеся на переносице. Тебе будет интересно с ним познакомиться.
Мы ахнули, когда повстречались – это было одно лицо. Правда, Лёня считал, что он гораздо фактурнее и колоритней. Но люди на улице принимали нас за однояйцовых близнецов.
Прошли годы. И невероятный случай, я повторяю – невероятный! – привел нас на шхуну “Nооrderliht” вместе с лондонской командой художников, писателей, исследователей Арктики “Cape Farewell“. И мы – два «кресельных» моряка, которых укачивает даже в метро, два любителя Юго-Востока, пустились в долгое серьезное плавание по Гренландскому морю и Северному Ледовитому океану вдоль берегов Западного Шпицбергена и Северо-Восточной Земли, высаживаясь на пустынных островах с огромнейшими живыми камнями, с замерзшей потрескавшейся землей, на которой навеки отпечатались следы поморников, песцов и белых медведей.
О них мой рассказ впереди.
Однако в начале пути случилось вот что.
Мы высадились в поселке Ню-Алесун, откуда в 1926 году на дирижабле “Норвегия” отправились покорять Северный полюс Роальд Амундсен и Умберто Нобиле. Мы с Лёней почтительно потоптались на этом прозрачном, продутом ветрами каменистом участке, где как монумент высится причал для дирижабля – металлическая ржавая вышка – с площадкой для посадки путешественников в гондолу.
Дирижабль пролетел над Северным полюсом и приземлился на Аляске. Естественно, в Ню-Алесуне воздвигнут выразительный бюст Роальду Амундсену. Я встала рядом и попросила Лёню сфотографировать меня с бюстом легендарного полярника.
– Ой, – сказал Лёня, наводя фокус. – Как моя жена похожа на Амундсена.
Это было метко подмечено, и наша команда покатилась со смеху.
Но когда к Амундсену приблизился мой муж Лёня, все остолбенели.
Два Амундсена стояли рядом. Два Тишкова. Два брата – Роальд и Леонид.
Быстро защелкали затворы. Каждый счел своим долгом запечатлеть эту историческую встречу.
И мы с Лёней тоже обрадовались.
Мы нашли Третьего!
Был такой советский фильм “Дети капитана Гранта” по одноименному роману Жюля Верна. Главную роль там сыграл мальчик Яша Сегель.
Может, еще кто-то помнит, как он ловко взбирается на верхушку мачты по веревочной лестнице и поет звонким голосом “А ну-ка песню нам пропой веселый ветер!..”
Яша Сегель учился в 31-ой московской школе в Леонтьевском переулке в одном классе с моей мамой Люсей. И все девочки были, конечно, в него влюблены. Любовь к Яше Люся пронесла сквозь всю свою жизнь.И заслышав вступительные аккорды к “Веселому ветру” , настойчиво сзывала семью к телевизору – смотреть, “какой Яша был хорошенький”.
Не помню, сколько раз мы смотрели этот фильм в общей сложности – сто или, может быть, двести. Но только в отличие от Люси, я видела в юнге, взбегающем по лесенке на топ-мачту совсем не Яшу, который давно уже постарел и потолстел, а самою себя – бесстрашную, невесомую, открытую веселым ветрам, поющим мне, мне, а не Яше Сегелю – песню Исаака Дунаевского про моря и горы, про звериный запутанный след, про птичьи разговоры про синие просторы про смелых и больших людей.
Но так уж сложилась моя жизнь, что не случалось мне оказаться на шхуне, подобной той, на которой искали капитана Гранта. И вдруг этой осенью, бог знает на каком году моей
Марина Москвина,
17 сентября 2010
